После того как Шарф крепко примотал меня к гребню, Цзинсэлун зорко оглядел нас троих, задержавшись взглядом на мне, и, рванув с места, заскользил через черный океан, как гигантская гремучая змея. Время от времени золотой дракон оглядывался на нас, после чего припускал еще быстрее, похожий на шустрого золотого червяка, удирающего от хищной рыбы.

23

Ледяной дракон

Путешествие к подводному логову белого дракона оказалось чудесным и жутковатым. Золотой дракон спускался все ниже и ниже, в такие черные глубины, что меня охватила паника. Время от времени в кромешной мгле мелькали огоньки – это проносились мимо маленькие рыбки, светившиеся в темноте. Огромный осьминог выскочил из-за подводной скалы. Его морщинистая мантия пульсировала красными точками, как реклама казино.

Я всегда думала, что на океанской глубине царит мертвая тишина, но это оказалось не так. Огромные морские животные гудели и перекликались друг с другом, так что все мое тело сотрясалось от колебаний волн. Потом темноту прорезал свет. Сначала я подумала, что у меня начались галлюцинации, но чем дольше я смотрела на светящееся пятно впереди, тем ярче оно становилось.

Мы мчались прямо на свет. Дракон прибавил скорость, как бегун на последних метрах дистанции. Он несся так быстро, то взлетая над гребнями подводных гор, то снова рушась в пустоту, что вскоре я потеряла из виду источник света. Но когда мне почти удалось убедить себя в том, что никакого света не было, перед нами вырос ледяной дворец.

Он торчал из океанского дна, как гигантский хрустальный сталагмит. Мы перевалили через последний кряж и стали снижаться к ледяной дороге. По обеим ее сторонам высились ледяные скульптуры, пестрели разноцветные водоросли и цветы, высаженные в заиндевевшие клумбы. За дорогой рос хрустальный лес, каждое дерево в котором светилось изнутри разными красками – ни дать ни взять неоновый город на океанском дне! Когда Цзинсэлун сбросил скорость, я не выдержала и провела пальцем по листу розового ледяного дерева, полыхавшего изнутри яростной апельсиновой рыжиной.

Неужели дракон мог создать такую красоту? Все – каждая веточка, каждый листок, каждая травинка и каждое зубчатое перышко подводного папоротника – было исполнено с такой сверхъестественной точностью, что закрадывалась мысль, будто это настоящие растения, чудом перенесенные сюда из другого мира.

Но вот ледяная дорога сделала крутой поворот, и мы очутились перед высокими, вырубленными во льду ступенями. Цзинсэлун свернул вправо и нырнул в пещеру, темневшую позади дворца. Плавно извиваясь, он поплыл по узкому туннелю, подгоняя себя хвостом. Со всех сторон нас окружали ярко-голубые стены из блестящего отполированного льда, освещенные призрачным светом, лившимся откуда-то сверху. Мне не терпелось поскорее познакомиться с загадочным создателем этого царства.

Вскоре я разглядела, что мы направляемся к ярко освещенному провалу во льду. Цзинсэлун на полной скорости обрушился в него, словно летать по воздуху было для него так же привычно, как плыть по воде. Приземлившись на брюхо на гладком полу, он впился когтями в лед и ловко затормозил. Мы слезли с его золотой спины. На этот раз наша одежда осталась мокрой, поэтому мы мигом начали замерзать. Клацая зубами, я попросила Шарф вернуться в сумку, и Цзинсэлун с облегчением отряхнулся, как счастливая собака, избавившаяся от ошейника.

После этого он принял человеческий облик и зашипел:

– Что встали? Пусть один из мальчишек-на-поводочке поможет мне добраться до гостиной! Не хватало только, чтобы великий дракон плюхнулся на задницу, как простолюдин!

Я захихикала, а Цзинсэлун заворчал себе под нос.

Кишан, скользя босыми ногами по полу, подъехал к нему, и мы вчетвером медленно побрели в глубь замка. Когда мы добрались до подобия гостиной, я совсем окоченела, а мои ступни начали липнуть к полу.

– Нам нужна новая одежда и обувь, – трясущимися губами прошептала я.

Рен кивнул:

– Сначала позаботься о себе.

Я попросила Шарф отгородить угол комнаты занавеской, после чего велела ему переодеть меня в зимнюю одежду, две пары толстых шерстяных носков и пушистые домашние тапочки. Потом приготовила одежду для братьев, чтобы им не пришлось долго ждать. Собрав побольше внутреннего жара, я высушила волосы и согрела ладони, после чего сразу почувствовала себя лучше, хотя все еще продолжала дрожать.

Мы все трое уселись на диван и тесно прижались друг к другу, чтобы поскорее согреться. Я сняла перчатку, чтобы согреть ледяные ладони Рена, но он пожал мне руку и покачал головой:

– Не надо. Сбереги тепло для себя, тебе оно нужнее. Мы справимся.

Я кивнула и спрятала нос в шерстяной шарф. Мои зубы выбивали дробь.

– Ж-жаль, чт-т-т-о Ш-шарф не ум-м-меет делать греющие од-деяла!

Несколько секунд я всерьез обдумывала идею создать обыкновенные одеяла и согреть их руками, но решила, что это будет напрасный расход энергии.

– Н-ну? – Я недовольно повернулась к Цзинсэлуну. – Г-где он? Т-ты же об-бещал нас п-п-представить?

– Скоро будет, – надменно процедил дракон. – Между прочим, он не ждал посетителей. Вы бесцеремонно напросились!

Цзинсэлун держался с возмутительным высокомерием, но я заметила, что его пальцы отбивают нервную дробь по крышке ледяного столика.

Вскоре холод стал пробирать меня снизу. Я беспокойно заерзала на ледяном диване, не в силах устроиться поудобнее. Рен без слов понял, в чем дело, и усадил меня себе на колени. Он положил мои ноги на ноги Кишану, запахнул меня в свою куртку и крепко обнял.

– Так лучше?

– Да, – вздохнула я, зарываясь носом в его свитер.

Лицо Кишана вытянулось, но я быстро протянула ему руку, и он с улыбкой поцеловал мои затянутые в перчатку пальцы.

Как и следовало ожидать, на Цзинсэлуна эта сцена произвела самое гнетущее впечатление.

– Да где же он?! – плаксиво воскликнул дракон. Потом покосился на Рена и заныл: – Мне пора возвращаться к моим сокровищам! Нет, я искренне собирался вам помочь, но время поджимает. Афродита будет скучать без меня. – Он звонко шлепнул себя рукой по лысине. – О чем я только думаю? Ведь уже пора вытирать пыль! Ты же знаешь, что может случиться с драгоценными металлами, если не смахивать с них пыль каждые двенадцать часов!

Рен оторвал губы от моей макушки и выразительно посмотрел на лукавого дракона.

– Уймись, – попросил он. – Мы заключили сделку, а значит, ты не можешь уйти, пока не представишь нас.

Золотой дракон сердито всплеснул руками:

– Ну вот! Да провалиться мне на этом самом месте, если после всего пережитого я когда-нибудь снова захочу иметь дело с тиграми!

Я фыркнула, а он зло покосился на меня:

– Или с женщинами.

Цзинсэлун плюхнулся в кресло, вытащил мешочек с золотыми монетами и принялся пересчитывать их, попутно натирая рукавом.

Наконец в комнату вошел высокий седой мужчина.

– Цзинсэлун! – Голос белого дракона хлестнул по нам, как волна дорожной грязи по ветровому стеклу. – Ты прекрасно знаешь, я запретил тебе приводить сюда непрошеных гостей! Категорически!

Золотой дракон втянул голову в плечи и заблеял:

– А что мне оставалось делать? Они меня обманули! Вытянули из меня сведения! Это все вот эта девица, это она…

– Довольно! Ни слова больше. Я сотни раз предупреждал, что твое скопидомство, а также нездоровая одержимость коллекционированием и меновой торговлей добром не кончатся. И вот результат. Ты ничему не научился и никогда не научишься. Прочь с глаз моих, я буду расхлебывать кашу, которую ты заварил. Как обычно.

Золотой дракон суетливо вскочил.

– И чтобы в ближайшие двести лет лапы твоей не было у меня на пороге!

– Хорошо, Иньбайлун! Конечно! Ты меня не увидишь и не услышишь, я буду тихим, как медуза! Спасибо!

Косясь на нас, Цзинсэлун бочком посеменил к выходу. Я подмигнула ему, и он бросился бежать. Вскоре откуда-то издалека до нас донесся громкий всплеск – и все стихло.